Ему это не доставляло удовольствия. Он ничего не знал о них, да и не хотел знать. Но и вины за их наказание он не чувствовал. Без быстрого и сурового возмездия исчезнет еще больше солдат.
С точки зрения Генерала, Национальная гвардия состояла из простых людей с оружием. Пешки, которыми при необходимости можно распоряжаться на шахматной доске.
Ему нужны солдаты с трезвой головой. Он готов сделать все необходимое, чтобы сохранить их такими.
Когда требовалось запачкать руки, Байрон Синклер никогда не уклонялся от выполнения своих обязанностей.
Некоторые испытывали угрызения совести. Другие испытывали брезгливость. Люди считали себя «хорошими», хотя большинство из них ничем подобным не отличались.
У Генерала отсутствовали подобные сомнения, и эта черта характера помогала ему как на войне, так и в политике. Он никогда не считал отсутствие совести недостатком. И сейчас не придавал этому значения.
Не раздумывая, Генерал поднял свой «Зиг Зауэр» М18, прицелился и дважды выстрелил в быстрой последовательности. Сотрясающие удары разорвали его барабанные перепонки.
С близкого расстояния патроны поразили свои цели, попав прямо между глаз. Головы дезертиров откинулись назад. Их тела обмякли.
Скрежет пера Бакстера по бумаге наполнил комнату. Долгое время это вообще оставался единственный звук. У него звенело в ушах. Зря он не надел защиту для ушей.
Спокойно, он убрал оружие в кобуру.
— Сохрани эти наручники. У меня такое чувство, что они нам еще понадобятся.
— Да, сэр, — отозвался Гиббс.
Генерал крутанулся на пятках и указал на двух охранников, которые уставились на него с потрясенными лицами.
— Вы двое. Приведите здесь все в порядок и избавьтесь от трупов. Доложите Гиббсу, когда закончите. Сообщите своим товарищам, что такая же участь ждет любого, кто даже подумает о дезертирстве.
Они тупо уставились на него.
Он хлопнул в ладоши.
— Живо!
Они бросились искать швабры, ведра и брезент, стремясь оказаться вне его досягаемости и подальше от своих погибших товарищей.
Генерал вдохнул знакомый запах пороха и осмотрел кухню, урчание пустого желудка усилилось.
Здесь могли бы готовить еду, пригодную для короля, сотни раз. С небольшим количеством электричества. С доставкой по требованию со всего мира — из Малайзии, Китая, Мексики.
Все пропало. Какая расточительность.
— Я умираю с голоду, — сказал он. — Что на обед? Если кто-нибудь скажет еще один паек, будет отдан под трибунал.
Никто не рассмеялся над его желчной шуткой.
Бакстер закончил писать. Он перевязал блокнот кожаной лентой и положил его в сумку, перекинутую через плечо.
Один из людей Генерала вышел вперед. Бену Хендерсону было около тридцати лет, подтянутый, с круглым детским лицом, но холодными глазами, выдававшими его истинную сущность.
— Сэр.
— Что тебе нужно?
— Люди начинают нервничать, — заявил Хендерсон. — Они хотят знать, что будет дальше. Я думал, мы получим целый город с электричеством? Это то, что вы обещали.
Поведение Хендерсона граничило с неуважением, но он был опытным убийцей и надежным до безобразия. Поскольку семь его людей погибли во время фиаско в засаде «Вортекса», Генералу требовались все надежные солдаты, которых он мог собрать.
— Я знаю, что обещал! — прорычал Генерал. — У тебя стойкости как у комара? Такие вещи требуют времени.
— Я понимаю. — Хендерсон скорчил гримасу, как будто он нисколько не понимал. — В генераторах закончился бензин. Ночью холодно. Туалеты засоряются…
— Этого вполне достаточно! — Хендерсон отчасти прав. Задержки подрывали боевой дух. Не говоря уже о том, что это съедало их ограниченные запасы продовольствия.
Логистика превратилась в сущий кошмар.
Он повернулся к Гиббсу.
— У меня есть для тебя задание. Выбери двух человек, чтобы отправить их в Фолл-Крик завтра вечером. Затем, приведи ко мне этого Джеймса Лютера. Он даст нам сведения, необходимые для выполнения задания. Как только информация будет у нас в руках, мы атакуем.
— Да, сэр, — произнес Гиббс.
Генерал бросил острый взгляд на Хендерсона, затем на Гиббса.
— Вы можете уничтожить столько террористов, сколько захотите. Как вам это?
Хендерсон ответил:
— Меня это устраивает.
Рот Гиббса дернулся.
— Хорошо, сэр.
Глава 22
Лиам
День сто восьмой
— На связи, — сообщил Лютер по рации.
— Что у тебя? — спросил Лиам. Он расположился в пустом здании в пяти милях к северу от города, наблюдая за М-139. За последние два часа его смены по дороге ничего не двигалось.
В воздухе висел мелкий дождь, вечернее небо окрасилось в пурпурно-серый цвет. Талая вода ручьями бежала по дорогам, стекая в кюветы.
Температура была где-то около пяти градусов; Лиам расстегнул куртку. Он не позаботился о шапке или перчатках.
Лютер опоздал к началу связи. Если точнее, на два часа. Лиам думал, что он вообще не появится в эфире.
— Генерал Синклер знал мое имя, — сообщил Лютер. — Саттер упоминал меня несколько раз. Ты оказался прав. Он ожидал, что ему придется полагаться на Саттера в разведке, поэтому меня принял.
— Сколько солдат?
— Насколько я могу судить, цифры Саттера верны. Пятьсот солдат Национальной гвардии, плюс пара дюжин частных охранников «Блэкуотер», бывших военных. Он никуда не ходит без них в качестве телохранителей.
— Как много солдат находится у гостиницы «Булевард»?
— Там четыре мобильных подразделения. Я не знаю их местонахождения. Остальные размещены здесь. Нас разместили по четыре человека в комнате. Электричества нет нигде, но здесь, по крайней мере, чисто. Только горстка трупов, которые нужно убрать. Люди останавливались в этой гостинице, пользовались туалетами один за другим, пока они не засорялись и не переполнялись, а потом просто переходили в следующий номер. Вонь ужасная…
— Мне плевать на вонь. Дай мне надежные сведения.
Следующие пятнадцать минут Лиам слушал, как Лютер описывал организацию, безопасность и логистику Генерала.
— Они чего-то ждут. Я не знаю, чего. Генерал вызывает меня, когда ему нужна информация, иначе я остаюсь с солдатами.
— Сделай мне карту. Укажи патрули, смены, часы. Все. Оставь ее в месте высадки.
Тишина. Из рации доносился статический шум.
— Я не могу уйти так быстро…
— Найди способ, Лютер. — Лиам нахмурился, теряя остатки терпения. — Придумай.
Глава 23
Ханна
День сто девятый
— Что тебе нужно? — враждебный голос Флинна прозвучал в эфире.
— И тебе доброе утро. — Ханна стояла на крыльце в джинсах, толстовке и куртке, только что выстиранной вручную и высушенной на бельевой веревке.
После вчерашнего дождя погода прояснилась. Солнце, словно желтый шар, висело в кобальтовом небе. Повсюду пробивались зеленые ростки. Прохладный ветерок щекотал ей щеки.
Шарлотта осталась дома — редкий сон в своей кроватке. Обычно дочь спала в своей коляске или переноске, на улице и на прогулке.
После того как Ханна ввела Майло лекарство, он занялся чисткой и перевязкой ноги Призрака, как научила его Эвелин.
— Говори уже, — сказал Флинн. — У меня есть дела.
Ханна представила себе его — большого, как дерево секвойи, высокого рыжего крепыша, агрессивного и подозрительного.
Она жалела Флинна, но с ним трудно иметь дело. Его горе из-за убийства жены от рук ополченцев переросло в ярость и недоверие. Он испытывал терпение Ханны до предела.
Мик Селлерс и Даллас Чепмен казались мягкими и разумными по сравнению с ним, но они уступили более агрессивной и требовательной натуре Флинна.
Вместе эти трое возглавили Общественный альянс, группу, представляющую близлежащие города, которые разделяли потребности в безопасности и защите.