– Удачи, – пробормотал Виктор, огорченный краткостью встречи с этой женщиной, которая уже давно стала его лучшим другом. В качестве надежного утешительного средства перед ним появилась полная кружка пива.

В таверну влетели две серые личности с малоприметной мышиной внешностью. Они бросились к соглядатаю, который внимательно изучал вынутый из уха наушник. Треск и щелчки были слышны даже за столиком Виктора.

Виктор снял пиво с асбестовой подставки и наполнил рот ароматным напитком, но глотать не стал. Во рту почти сразу забурлило. «Во рту кипит, а в желудке не кипит, – снова удивился он. – Бред какой-то!» Клокочущая жидкость настойчиво пыталась вырваться на свободу, но Виктор поплотнее сжал губы.

Тайные агенты шумно что-то обсуждали, выразительно жестикулируя. Он млел, наблюдая за ними. Кого они хотели обмануть своими дешевыми трюками? Несравненную Эльку? Ха-ха-ха три раза.

Густое пивное облако, не выдержав перегрева, вырвалось наружу через ноздри. Виктор расхохотался.

– Курите пиво, оно вкусно и полезно, – провозгласил он и одним махом опорожнил кружку.

Часть четвертая

КАПКАН ДЛЯ ДЕМИУРГА

Тревожное дребезжание штопором ввинтилось в сонный мозг. Сомий Джог вздрогнул и застыл, боясь пошевелиться. Боль раскаленными спицами пронизывала всё тело от макушки до пяток. Невидимый палач безжалостно выкручивал суставы и изощренно терзал внутренности. Саднило кости, судорога скручивала мышцы. Гридер очень медленно поднял веки и сфокусировал взгляд. Яркий свет бестеневых рефлекторов резанул по глазам, и Сомий инстинктивно закрыл лицо ладонями. Простое движение принесло невероятное страдание, и он опять замер, мучительно вспоминая: что же с ним произошло? Как он здесь очутился? Почему ему так больно?

Скосив глаза, он осмотрел себя. Кожу на животе, плечах и груди покрывал толстый слой липкой анабиозной биомассы. Она была везде! Пузырящаяся, пахнущая нефтью субстанция стекала по рукам, сочилась из ушных отверстий, клокотала в горле и проникала в прорези ноздрей. Ситуация сразу прояснилась. Содрогаясь от мучительной боли, гридер обхватил пальцами респираторный разъем на верхней губе и вытянул из трахеи оснастку принудительной вентиляции легких. Ребристая трубка оцарапала гортань и выскочила изо рта, громко хлюпнув. Рефлекторный спазм мгновенно вывернул наизнанку желудок, и из измученного организма исторглось несколько литров вонючей биомассы. Стало легче, боль отступила. Гридер закашлялся и ударился головой о стеклянный борт консервационного кокона. Надо срочно выбираться отсюда!

Сомий никогда не предполагал, что выход из состояния анабиоза может быть настолько неприятным. Перелет пятым классом теперь вспоминался ему, как волшебный сон, а жестяной гроб, доставивший его на Зен, оказывается, являлся воплощением высочайшего уровня комфорта. Сомий протер пальцем крошечный экранчик телеметрии. Кровеносная система – в норме, пищеварительная система – в норме. Всё остальное – тоже в пределах допустимых значений. Почему же ему так погано? Биомасса пропитала каждую его клеточку, проникла в кровь и лимфу. И вся эта пытка только ради того, чтобы на некоторое время затормозить жизненные процессы? Если бы Сомий заранее знал, какое испытание ему предстоит, он предпочел бы на протяжении всего полета жевать испорченные продукты и страдать смертельной скукой, но ни за что не согласился бы на усыпление. Правда, когда «Гедабас» стартовал к Эстее, гридеру казалось, что ничего не может быть хуже необитаемых коридоров звездолета, нудной болтовни электронной копии Деда и сублимированных лепешек, покрытых густой порослью зеленой плесени.

Джог надавил на кнопку, вмонтированную в стенку кокона. Герметичная крышка медленно поползла вверх. Сомий нетерпеливо подтолкнул ее рукой и поспешно выбрался наружу. Вслед за ним тянулись сотни приклеившихся к туловищу слизистых нитей биомассы. К счастью, в двух шагах от анабиозной камеры предусмотрительные конструкторы разместили душевую кабинку. Джог, скользя босыми пятками по пластиковому полу, поспешно заскочил внутрь. Вода включалась автоматически. Теплые струи приятно пощекотали кожу. Откуда-то сверху на лысый затылок шлепнулась порция моющего средства. Сомий с наслаждением размазал пенящееся вешество по липкому телу.

– «Гедабас», где мы?! – крикнул Сомий, прополоскав горло.

– Орбита планеты Эстея. Звездолет пребывает в режиме полной оптической и радионевидимости. Полет протекает в ординарном режиме, – бодро доложил кибермозг. Через секунду включилась программа «приятного общения», и компьютер слащавым голосом поинтересовался. – Как вам спалось, господин Скабед?

– Похоже, мне будет проще принять новое имя, чем научить тебя не называть меня так, – усмехнулся повеселевший Сомий. – Отвратительно спалось. Твой хозяин оснастил тебя самой дешевой анабиозной камерой в Галактике.

– Вы не обладаете полной информацией. Это очень дорогая система. Данный тип анабиозных камер позволяет сохранять жизнь пассажира в течение двух миллионов стандартных лет. В то время как остальные модификации рассчитаны всего лишь на двести лет. Преимущества нашей установки очевидны и не вызывают никаких сомнений. Мне очень грустно, что вы испытали неудобства.

– Не ври, лицемерная железяка. Ты не способен на эмоции. Лучше сделай воду погорячее и расскажи мне, почему мы летим в режиме невидимости? Этот режим ведет к чудовищному перерасходу гравитрона.

На плечи Сомия неожиданно обрушился настоящий водопад кипятка. Гридер с воплем выскочил из кабинки и, поскользнувшись, растянулся на полу.

– Планету блокирует имперская эскадра, – невозмутимо объяснил кибермозг. – Неподалеку замечен гридерский флот. Вы очень быстро завершили гигиеническую процедуру. Могу я что-нибудь сделать для вас?

– Сделай воду, как прежде, – прошипел Сомий. «А насчет эмоций я был не прав, – подумал он. – Машинка с характером. Возможно, даже с живыми компонентами».

Сомий вернулся под душ, но мыться больше не хотелось. Он слегка сполоснулся и вытряхнул из ушных отверстий остатки клейкой биомассы. Затем, немного повозившись с кнопками ручного управления, включил режим просушки и несколько минут нежился в потоках горячего воздуха. Чистый и посвежевший, Сомий покинул душевую кабинку, чувствуя себя так, будто только что сбросил старую заскорузлую кожу.

Рабочий комбинезон висел на том же месте, где он его оставил, и Джог натянул грязную одежду, морщась от неприятного запаха. Разумно было бы попросить у кибера чистый костюм, но гридера немного испугала неостроумная выходка компьютера с горячей водой, и он не хотел обращаться к нему с какими-либо просьбами.

Пустой желудок неожиданно напомнил о необходимости принять пищу. Гридер надеялся, что после жестокого испытания анабиозом даже мысль о еде вызовет у него отвращение. Однако желудок считал иначе. Решив немного потянуть время перед неминуемым завтраком, Сомий отправился проведать капитанский мостик, рассчитывая узнать последние новости.

В рубке ровным счетом ничего не изменилось. Изображение планеты на центральном мониторе казалось тем же самым, что и прежде. Только внимательно вглядевшись, можно было заметить иные очертания материков и океанов. И еще, полярные шапки у Эстеи, пожалуй, занимали большую площадь, чем у той планеты, где навечно прописались Пидл и капитан Дио.

– Как спалось? – послышался из динамиков голос Гарма Скабеда.

– Ты действительно хочешь это знать или спрашиваешь из вежливости? – ворчливо поинтересовался Сомий.

– Из вежливости, – честно признался электронный Гарм.

– Замечательно поспал. Просто чудесно отдохнул, – любезно соврал Джог, устраиваясь в капитанском кресле. – Никогда прежде не испытывал ничего подобного.