Зазвонил телефон, и Бибирабл снял трубку.

– У вас всё готово? – услышал он голос Муратона.

– Так точно, – усмехнулся князь. – Скоро посвященные смогут покинуть подземелья и выйти под открытое небо без защитных костюмов. Я жду вашего приказа о нанесении массированного удара по океанам.

– Начинайте! – Длинный гудок обозначил конец разговора. Конец жизни.

Бибирабл нервно подергал себя за край воротника. Там вшита ампула с ядом. У него будет достаточно времени, чтобы разгрызть стекло. Подлетное время ракет больше пятнадцати минут. Но как быть с родными? Есть шанс, что мутанты не станут бессмысленно вымещать на них свою злобу. Маленький шанс, но он есть. У Дорона тоже должна быть такая ампула. Должна быть, но ее нет. Виконта скрутили прямо в постели. Он не успел надеть форменный китель.

– Подойдите ко мне, виконт, – князь поманил помощника пальцем. – Я хочу сообщить вам важную информацию.

Пока Дорон поднимался с кресла и делал несколько последних в своей жизни шагов, Бибирабл нажал на кнопку. Земля вздрогнула. Древний меч Эстеи был поднят, дабы сокрушить ее врагов. Мутанты будут низвергнуты в бездну. О мерзких порождениях Запределья не забудут и через тысячу лет, но никто и никогда не вспомнит князя Бибирабла, виконта Дорона и двух женщин, ждущих своей страшной участи в соседнем бункере.

Виконт склонился к лицу Бибирабла. Он действительно думал, что князь хочет ему что-то сказать.

– Спасибо тебе, – прошептал князь, теребя краешек своего воротника. – Отдохни хорошенько у реки Забвения перед тем, как родиться вновь. Скоро я к тебе присоединюсь. Дождись меня.

Глаза виконта наполнились ужасом и радостью одновременно. Хрустнуло стекло и мгновенно окоченевшее тело сползло вниз. Князь закрыл глаза, стараясь вызвать в памяти тихий осенний вечер, аллею одичавшего парка, плеск реки и шорох шагов по опавшим листьям. Рука в тяжелой бронированной перчатке легла ему на плечо.

Часть пятая

ЗВЕЗДНЫЕ КАРАТЕЛИ

Сознание вернулось к Жаку мгновенно. Будто кто-то резко дернул рукоятку электрического рубильника, и прожектора залили ярким светом крошечный участок человеческого мозга, где обитает странное нечто, именуемое душой. Время, проведенное в отрыве от реальности, не поддавалось учету и превратилось в микроскопическую черную дыру, в которой могли укрыться и столетия томления в анабиозе, и мгновение, пока отрубленная голова падала в корзину. Только что Жак слышал, как хрустнули суставы палача, когда тот с натужным хрипом взметнул ввысь свой тяжелый топор. Как свистел рассекаемый острым лезвием воздух, как мертвящий холод застенчиво коснулся кожи. Огненное кольцо боли стянуло шею. Всё тело сжалось, будто его окунули в жидкий азот. Мир начал медленно переворачиваться, становясь с ног на голову. Мозг не выдержал перегрузки и отключился. Жак думал, что это и есть смерть. Он никогда не верил жрецам-милосердам и ни на минуту не сомневался, что гибель тела и сохранение сознания вещи несовместимые. Он считал, что там, за гранью бытия, ничего нет и быть не может. Хотя в молодости принц Дкежрак регулярно посещал подпольные собрания милосердов и с удовольствием слушал их наивные сказки о любящем всех боге. Жак даже мечтал сделать их религию государственной, пока жизнь не заставила его на собственной шкуре прочувствовать, что добро по отношению ко злу превращается в зло по отношению к добру. Помилованный преступник совершит новое злодеяние, а человек, сотворивший добро извергу, сам превращается в изверга.

Жак собрался с силами и решительно открыл глаза. Он ожидал увидеть клочок неба со дна окровавленной корзины для отрубленных голов. Он даже был готов узреть огромное скалистое плато, усеянное озерами кипящей лавы, багровые реки Запределья и призрачные стаи грешных душ, стиснутые когтистыми лапами безжалостного дракона Наки. Вместо страшного и в высшей мере поучительного зрелища он обнаружил себя лежащим на деревянной лавке, в углу закутка, ограниченного каменными стенами и ржавой решеткой. За решеткой виднелся плохо освещенный проход старой штольни. Не так он представлял себе загробный мир. Совсем не так. Где злобные зубастые крысы с тремя головами? Где скелеты с бензопилами? Где усыпанные колючками змеи? Нет ни одной милой зверушки, придуманной специально для развлечения души неисправимого грешника. Атмосферу грядущих бесконечных мук нагонял только чей-то горький плач, который лукавое эхо превращало в издевательский смех. Плач то затихал, то становился громче, разносясь под низкими сводами звонкими переливчатыми трелями.

Вопрос о собственной кончине для Жака всё еще оставался открытым. Так умер он или нет? Жак опасливо ощупал себя. Руки и ноги на месте. Похудел только и вроде стал меньше ростом. «Укоротили на голову», – горько усмехнулся он и еще раз более детально осмотрел себя. Грязный, провонявший от пота комбинезон, впалая грудная клетка, разбитые в кровь костяшки пальцев.

Жак спустил ноги с дощатой лежанки. Отлично! Он способен двигаться. Только это совсем не его тело! Оно слабое и гибкое. В адской канцелярии всё перепутали и выдали ему туловище не его размера! А может быть, это и есть начало нескончаемых пыток? Жак попытался встать. Каждое движение отдавалось резью во всех конечностях. Особенно болели руки, скованные длинной тонкой цепочкой. Шутам на смех. Разорвать такую ничего не стоит. Жак намотал цепь на кулаки и изо всех сил дернул в разные стороны. Потом еще и еще раз. Цепь не поддалась.

То ли металл был очень прочным, то ли сам Жак стал другим.

Послышались тяжелые шаги. Широкоплечая тень закрыла слабый светильник. Уродливая, испещренная язвами харя прижалась к решетке. Существо будто сошло со страниц теологического каталога адских тварей. Святые отцы любят изображать монстров, дабы запугать потенциальных грешников. Единственное, о чем они не предупреждают своих прихожан, так это о запахе. Жак постарался дышать пореже, опасаясь, что слишком глубокий вдох может вызвать у него паралич легких и повторную смерть.

Из пасти монстра полилась молочно-белая слюна, и он замычал, силясь произнести какое-то слово:

– Д-а-а-а-р-р-р…

– Дарлок, – почти обрадовался Жак. – Всего лишь дарлок. Как я сразу не узнал тебя, приятель.

Тварь удовлетворенно хрюкнула и неторопливо удалилась. Жак улыбнулся ей вслед. Значит, он всё-таки не умер. Как такое чудо могло случиться, он разберется потом. Волшебство, колдовство, гридерская технология – не важно, главное – он жив. А с волшебником можно и после потолковать. За кого его здесь принимают? Хлипкая решетка и дарлок-сторож не остановят даже ребенка.

Жак внимательно осмотрел решетку, отделявшую его каморку от остальной пещеры. В некоторых местах некачественная сварка отслаивалась от прутьев. Дряблые петли вообще были прикручены проволокой. Достаточно ее размотать, и дверь вместе с новым крепким замком упадет на пол. М-да. Не уважают его здесь. Совсем не уважают. Придется наказать. Сначала нужно избавиться от цепи, сковывающей руки. Она не особенно мешает, но без нее будет лучше.

Один из прутьев не был вмурован в пол, как все остальные. Очевидно, не хватило длины и ленивые строители, оставили всё как есть, не желая создавать себе лишних трудностей. Жак накинул цепь на этот прут и повернулся вокруг себя, перешагнув через получившуюся петлю. Цепь перекрутилась. Придется хорошенько покружиться, чтобы сей незамысловатый танец обрел смысл.

Только через полчаса упорной работы длинная цепь сплелась в тугой жгут, и каждый следующий поворот начал даваться с трудом. Широкие браслеты наручников защищали руки, но запястья уже начали трещать, грозя выскочить из суставов.

Жак едва сдержал стон облегчения, когда ушко на левом браслете выгнулось и лопнуло. Он быстро расплел «косичку» и, испытав прилив пьянящего ощущения свободы, несколькими ударами плеча и ноги выбил непрочную решетчатую дверь. Старая штольня тянулась вправо и влево от закутка, где наивные тюремщики пытались запереть Жака. Обычное подземелье, совсем непохожее на тюрьму. Закопченный потолок. Кое-где, на грубо отесанных стенах, еще сохранился ржавый крепеж для факелов. Грязные электрические лампы покачивались от сквозняка и повсюду создавали причудливые шевелящиеся тени. Толстые, пышущие паром трубы были проложены у самого пола. От них исходило приятное ласковое тепло.