– Что значит почти? – тревожное ощущение закралось в ее душу.

– Тебя простили и отпустили. Теперь ты больше не нужна небесам. Но вот твой отец... – он замялся, пытаясь подобрать слова.

Казалось, сердце Анжелы пропустило один удар. Отец. Почему он?

– Прости, мне жаль. Они забрали его на месяц раньше срока.

Анжеле показалось, что ее ударили по лицу.

Как они могли так поступить? Забрать отца вместо нее?

Из глаз полились слезы, но она этого даже не заметила. В голове билось лишь то, что это наверняка просто какая-то ошибка и Крис все перепутал. Разве может быть такое, что они действительно забрали его?

– Что значит на месяц раньше? – заговорил, молчавший до этого Дэймон.

Он сжал руку Анжелы, стремясь хоть немного приободрить ее.

– Его имя должно было быть внесено в Книгу Смерти через месяц. Они забрали его раньше, чтобы соблюсти баланс душ, посчитав это хорошим вариантом. И дали Анжеле жизнь, освободив и завершив начатое.

Анжела не могла вымолвить не слова. Она не думала, что после смерти матери ей снова придется испытать эту боль.

Но видимо наверху решили иначе.

Весь ее мир рушился, разлетался на маленькие осколки, и она была не в силах его собрать. Где-то в глубине еще теплилась надежда, что подобного не может быть, что она вернется домой и найдет отца живым и здоровым, но и она угасала с каждой секундой. Крис бы никогда не стал говорить ей подобное, не будучи полностью уверенным в этом.

Словно сквозь вату она услышала голос Дэймона:

– Анжела. Анжела мне очень жаль. Но нам надо идти. Наша драка и падение Криса не осталось незамеченным. Скоро здесь будет полно народу. Пойдем.

Он уже набрался достаточно сил, чтобы подняться самому и теперь пытался растормошить девушку.

Словно во сне она поднялась на ноги, ничего не замечая вокруг.

Она хотела бы обвинить в смерти отца Люцифера, но никто не был в ней виноват, кроме нее самой. Если бы только она не была такой глупой...

А сейчас по всему выходило, что ее жизнь стоила отцу целого месяца.

Конечно, сам он, наверняка согласился бы на подобный обмен без всяких раздумий, но вот Анжела... боль наполняла ее, сковывая, мешая дышать, застывая в груди ледяным комом, который пока ничто не могло растопить.

Выходило, что она сама заставила отца заплатить эту цену, и теперь она никогда не сможет себе этого простить.

Один месяц в обмен на жизнь.

Никто бы не смог сказать большая это плата, или маленькая.

Шагая практически на автомате, ничего не видя вокруг, Анжела вдруг с пугающей ясностью осознала, что сейчас приедет домой и найдет там его. И ей надо будет вызвать полицию. И просто пережить все это.

Голова закружилась, а к горлу подступила тошнота, которую она едва смогла сдержать.

Кое-как они дошли до края поляны, где Крис нашел свою рубашку и повязал ее вокруг бедер, прикрывая наготу.

– Как ты это сделал? Как ты стал Падшим, перестав быть Праведностью, и при этом не предал меня? – вдруг спросила Анжела.

Ей захотелось оттянуть момент возвращения хотя бы на минуту.

– Все оказалось до боли просто. Смотрите, – Крис указал им в центр поляны.

Там стоял Самаэль, про которого Анжела уже успела забыть. Пыль все еще клубилась в воздухе, но его это совершенно не заботило. Он был видим, потому что летал наверх вслед за Крисом, и спустился точно в этом месте.

Но это было не самым удивительным.

Самаэль, такой холодный, такой безразличный ко всему, по долгу своей службы.

Самаэль, который столько тысяч лет опирался лишь на расчет, но не на эмоции и уже забывший, что такое чувствовать.

Самаэль, никогда не знавший любви ни к кому, кроме как к своему Создателю.

Сейчас этот Самаэль стоял, полностью поглощенный одним-единственным, простым занятием. Он нюхал сорванный невесть где, цветок тепличной розы.

И на его лице, прежде похожем на ледяную маску, медленно, но неотвратимо расплывалась улыбка.

– Я украл у небес, и вернул ему обратно все его Ангельские чувства. Этого проступка оказалось достаточно, чтобы изгнать меня. Теперь он единственная Смерть, которая будет сострадать.

Надежда Саакаева

Цвет крыльев. Серый.

Глава 1.

Самаэль стоял, не замечая вокруг ничего, кроме цветка розы, который он вертел в своих ладонях. Его некогда идеальная прическа растрепалась, классические кожаные туфли утратили свой зеркальный блеск, а манжета белоснежной рубашки помялась.

Впрочем, и эти мелкие, но столь естественные для обычных людей недостатки, он сейчас не замечал, потому что впервые за долгий срок мог делать такую простую вещь, как чувствовать. А срок был не просто долгий, но почти бесконечный.

Самаэль существовал с самого начала времен.

Не сотню и даже не тысячу лет, а гораздо-гораздо дольше. Дольше, чем вообще может представить человеческая фантазия, и не сойти при этом с ума.

А он не только существовал все это время, но и помнил его.

Помнил сотворение мира и первых людей, помнил рассветы и закаты великих цивилизаций, помнил, как создавались и рушились империи. Он помнил каждую минуту своего существования. Не жизни – живут только люди, у которых есть свобода выбора. Ангелы существуют.

Ангелы не рождаются. Они не растут и не учатся, постигая новое и совершая ошибки. Они приходят в этот мир цельными, со знанием о его устройстве, и о том, как должно быть. Они не стареют и не умирают, и им не нужна вера, потому что они сами часть этой веры. Они неизменны, и они существуют, лишенные возможности решать за себя самостоятельно.

А уж Ангелы Смерти... Не имея никаких чувств это даже меньше, чем существование.

Впрочем, Самаэлю повезло чуть больше прочих – он ведь был первым, а Первый в мире Ангелов всегда значит особенный.

Хотя, «повезло» – не совсем верное слово. Обычно Ангелы сами лишают себя белизны крыльев, в попытках забыть боль любви к людям. Самаэль не выбирал подобный путь – его назначили.

Первый Ангел, способный забирать людские жизни – Самаэль был горд оказанным ему доверием. И полученными возможностями.

Смерть беспощадна и не ведает различий между людьми, и потому, вместе с возможностью забирать жизни, он получил и недоступные прежде чувства. Только вот длилось это совсем недолго – он не успел ни толком ощутить новые эмоции, ни рассказать кому-то о них.

Самаэль слишком стремился оправдать оказанное ему доверие, и втроем они совершили глупость, решив устроить соревнования.

У Зедекии и Аластэйра не было шансов на победу – это Самаэль знал так же точно, как и то, что самому ему победить было вполне по силам. И оказался прав – один из этих новых (странных, но отчего-то наделенных высшими благами) существ, лишил жизни другого.

Только вот цена выигрыша была слишком велика. Вместо того чтобы похвалить за идеально исполненные обязанности, Самаэля лишили чувств. Своей победой он обрек всех прочих Ангелов Смерти на пустоту.

И хотя он продолжал помнить о том, что прежде испытывал чувства, помнить о том, каково это, все воспоминания его были... безэмоциональны. Сейчас он помнил об этом с позиции холодного разума и острого, как нож, расчета. Ведь помнить и чувствовать – это совершенно разные вещи.

Он не смог бы ответить, хорошо это, или плохо. И не мог бы сказать, как было лучше, потому что оценки слишком субъективны и основываются лишь на собственном впечатлении. Когда же впечатлений нет, ты просто не думаешь об этом. Ты вообще ни о чем не задумываешься, исполняя начертанное.

Зато когда Кристиан вернул ему утраченное...

Молодой ангел (по сравнению с самим Самаэлем конечно), он и не догадывался о том, что делает, и к каким последствиям это может привести в итоге. Хотя, что в этом такого, вернуть чувства?

Ведь они есть у всех.

Что такого вернуть чувства одному из самых могучих существ в мире, который целую вечность привык обходиться без них?